Again. Again. Again.
воскресенье, 17 ноября 2013
и сам я вам ни капельки не нужен.
Love will tear us apart. Again.
Again. Again. Again.
Again. Again. Again.
вторник, 12 ноября 2013
и сам я вам ни капельки не нужен.
Каждое ее «отвали», «отстань», «не хочу», показательное «пока» и миллион прочих обидных слов действуют на меня как пощечина.
И мое лицо настолько распухло и отекло от них, что я уже почти ничего не чувствую. Нервные окончания закалены и измучены одновременно, и способность обижаться, злиться, плакать отпадает за ненадобностью.
Когда она не понимает, что мне нужно рано вставать на работу, что мне тяжело было уйти пораньше, и я сделал это, чтобы побыть с ней подольше, мне хочется с пеной у рта доказывать ей, как она неправа. Что она ничерта не знает о взрослой жизни. О той жизни, что включает в себя стены офиса, долгую выматывающую дорогу в полтора часа, необходимость улыбаться всем и вся, правильно распределять свой — наш — небольшой бюджет. И есть еще тысяча мелочей, рутинных, утомляющих, заставляющих меня сходить в ума, которых в ее жизни просто не существует.
Мне хочется сказать ей все это, спустить на землю, объяснить, как мне тяжело жить в параллельном с ней мире.
И я набираю в легке воздух,
и я молчу.
Потому что, может быть, любовь для меня в том, чтобы позволить ей жить на своей собственной, более счастливой планете.
понедельник, 11 ноября 2013
и сам я вам ни капельки не нужен.
Через двадцять лет я, может быть, напишу мемуары. Отдельную главу я посвящу, конечно, матери — в лучших традициях жанра.
Я расскажу, как в шестнадцать я гордился ей и нашими отношениями, и как за три года они эволюционировали до презрения и жалости к ней.
Люблю ли я ее? Когда я пытаюсь произнести эту фразу, все микромышцы моего лица онемевают. Возможно, если я постараюсь еще чуть-чуть, у меня получится; но я не пытаюсь.
Сначала слова М. о том, что на нашей кухне хочется повеситься, что моя мать — ведьма и все в этом духе, обижали меня.
Я орал и бесновался, убеждал, что я не мертвяк, не зомби, что я не такой, как она. Что я могу продраться сквозь этот теплый и плотный кокон, каким она опутала нашу квартиру.
Папа тоже теряет здоровье, физическое и духовное. С каждым годом. Они вместе больше двадцати лет; в субботу я впервые задумываюсь, за что он может ее любить. Как он вообще может ее любить.
Удивительно, как я всегда до истерик боялся их ссор и страшного слова «развод». Сейчас мне проще думать, что они живут неким кооперативом, по какой-то тайной договоренности, чем допускать мысль, что мой отец может до сих пор находить в ней что-то.
Впрочем, она была принцессой советской интеллигенции с черной дырой внутри и двадцать пять лет назад, когда папа носил голубой плащ и бумбокс на плече.
Год или полтора назад мы с М. говорили до шести утра по телефону. Кажется, ругались. И вдруг — это было начало седьмого — шефлера в углу приобрела четкие очертания человеческого силуэта. Она тянулась ко мне. Она хотела забрать меня. Определенно это не было галлюцинацией.
М. сказала мне прочитать «Отче Наш». Конечно, я не знал этой молитвы.
Конечно, она бы мне не помогла.
Я не знаю, о чем эта женщина, зовущаяся моей матерью, думает и чем живет. Я не вижу в ней ничего живого, и мне страшно от того, что я — ее часть. От того, что я тоже мертв, как минимум на пятьдесят процентов.
Я очень хочу сбежать из этой квартиры, а через двадцать лет написать об этом как о фантастической истории, которая была не со мной.
воскресенье, 10 ноября 2013
и сам я вам ни капельки не нужен.
было
День 7: Шоу или фильм\сериал, который изменил Вас. Как изменил?
День 6: Что-то, что бы Вы хотели изменить в себе.
Наверное, почти все. Неуверенность, эгоизм, еще сотню качеств, которые мешают мне жить. Лень. И внешность, о да. Все бы отдал за это. А еще родиться другого пола, но тут уж как повезло.
День 7: Шоу или фильм\сериал, который изменил Вас. Как изменил?
Трудно сказать. Такого, чтобы изменить кардинально, нет, но многие герои сериалов, которые чем-то на меня похожи, так или иначе заставляли взглянуть на себя со стороны и понять, как быть и что поменять в себя.
358
358
суббота, 09 ноября 2013
и сам я вам ни капельки не нужен.
пятница, 08 ноября 2013
19:06
Доступ к записи ограничен
и сам я вам ни капельки не нужен.
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
и сам я вам ни капельки не нужен.
П. спрашивает: так ты Гаечка?
Я неуверенно киваю.
Может быть, ты узнаешь, что такое водоизмещение, говорит П.
Я знаю, что это, отвечаю и радуюсь удивленному взгляду в ответ.
П. дает мне задание: три листа задач и наказ изобрести рыбку-разведчика.
Я спрашиваю: а если рыбку-разведчика уже изборели?
Тогда военный корабль-беспилотник, отвечает он, и мы прощаемся.
Я начинаю немного верить в свои силы относительно этого технарского безумства.
четверг, 07 ноября 2013
и сам я вам ни капельки не нужен.
я чувствую себя частью этого механизма. очень сильно.
[...]
когда я тебя увидел, ты мне настолько понравился, что я подумал, что, ну, есть человек, который очень красивый, очень круто делает, но один он не сможет, ему там нужно тупо все организовывать, да? и мне показалось, что это тоже очень большая красота.
ну, то есть да, я выхожу на сцену и знаю, что я очень много сделал для того, чтобы ты вышел сюда.
да, тебе тяжело. но мне тоже тяжело. понимаешь, да, о чем я говорю?
[c]

вторник, 05 ноября 2013
и сам я вам ни капельки не нужен.
Город в такую погоду серый. Туберкулезный. Дома из праздничного рыжего кирпича кажутся облитыи старой запекшейся кровью легочного больного; небо отражается в мокром асфальте, асфальт - в облаках, и так до бесконечности.
Я бреду по улице и тычусь в книжные магазины, брожу между бесконечных полок. У меня нет денег, и молоденькие девочки за прилавком знают об этом, прекрасно знают. Их вгляды поджигают воротник моего темно-красного пальто. Я чувствую привычную оторванность и неприкаянность.
Выхожу и бреду в сторону дома, чувствуя, как намокают волосы и шея.
Позже начинается торнадо. Настоящие смерчи посреди питерского гетто. Я вижу их тугие раскручивающиеся спирали, точно такие же, как на фоографиях отца, что он присылал мне в детстве.
Я знаю, что такое глаз урагана. Я слышу, как тикают часы, отсчитывая секунды до моего столкновения со стихией.
Меня уводят. Прячут. До двери какого-то гос.учреждения не больше двадцати метров, но смутно знакомые руки запихивают меня за решетку, отделяющую от внешнего мира полуподвальное помещение. Я вижу смерч.
Я зажмуриваюсь, сжимая чужое плечо. Я знаю, что это смерть.
Я просыпаюсь.
* * *

воскресенье, 03 ноября 2013
и сам я вам ни капельки не нужен.

и сам я вам ни капельки не нужен.
А вот мой литературный план на ближайшее время:
— Франц Кафка, Письма к Милене fin
— Сара Уинман, Когда бог был кроликом
— Майкл Каннингем, Дом на краю света fin
— Кодификатор для 11го класса, Вторая половина XIX века пора освежить
— Уильям Уортон, Пташка
— Майкл Ондатже, Английский пациент
— Алессандро Барикко, Море-океан
— Алессандро Барикко, Новеченто
— Фрэнсис Фицджеральд, Ночь нежна
— Уильям Фолкнер, Когда я умирала
— Айн Рэнд, Атлант расправил плечи
— Кормак Маккарти, Путь
— Франсуаза Саган, Синяки на душе
— Банана Есимото, Спящая
— Мартин Мюррей, Как сделать птицу
— Сью Монк Кид, Тайная жизнь пчел
— Рэй Брэдбери, Лето, прощай!
— Эрих Мария Ремарк, Земля обетованная
— Джейн Остин, Гордость и предубеждение, Мэнсфилд парк
— Уильям Моэм, Острие бритвы
— Эрих Мария Ремарк, Черный обелиск
— Эрих Мария Ремарк, На западном фронте без перемен (!)
— Габриель Гарсиа Маркес, Любовь во время чумы
— Габриель Гарсиа Маркес, Палая листва
— Айрис Мердок, Единорог
— Владимир Набоков, Король, дама, валет
— Владимир Набоков, Под знаком незаконнорожденных
— Джон Фаулз, Любовница французского лейтенанта
— Милорад Павич, Внутренняя сторона ветра
— Рю Мураками, Киоко
— Йен Макьюэн, Невыносимая любовь
— Франц Кафка, Процесс
— Уильям Теккерей, Ярмарка тщеславия
— Иван Бунин, Повести и рассказы
— Анатолий Мариенгоф, Циники
— Ирина Одоевцева, На берегах Невы
— Курт Воннегут, Бойня №5 (!)
02:52
Доступ к записи ограничен
и сам я вам ни капельки не нужен.
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
суббота, 02 ноября 2013
и сам я вам ни капельки не нужен.
Меж тем я знаю, чем мы будем заниматься в этот Новый Год.

и сам я вам ни капельки не нужен.
Мои воспоминания о прошлом никогда не связаны с людьми. Только места. Наверное, я настолько бесчувственный и безразличный, раз лучшие периоды моей жизни откладываются в моей памяти исключительно как пейзажи. Пейзажи без людей, даже если когда-то они там были.
Недавно снился Триест. Декабрь девятого года, сезон северных ветров, спускающихся с гор. Вокруг меня было много людей и событий, но даже тогда у меня была одна цель: я хотел увидеть море — зимнее, темно-серое, грязное от поднятого ветром ила и песка.
У нас был час или около того; шел проливной дождь, а порывы ветра вырывали из рук зонты, так что это было бесполезно. Помню, все попрятались по барам, даже сопровождающие. Мы с какой-то одноклассницей выпили бокал красного на пару (никогда не любил красное, но от него стало тепло), отогрелись, и я пошел искать Его.
Набережная была пустой, все нормальные жители Триеста сидели дома перед телевизорами, а особо практичные уже готовились к Рождеству. Мы были вдвоем: я и море, почти как в Греции в две тысячи пятом, с той лишь разницей, что тогда было утро и лето.
Этот город удивительно подходил этому морю, такой не по-итальянски строгий и холодный. Зимнее море, моя мечта. Моя сбывшаяся мечта.
Я спустился на ступеньки к самой кромке воды и потянулся. Я немного боялся упасть, но желание почувствовать теплую соленую воду посреди зимней бури было сильнее страха.
Вода оказалась холодной и прозрачной. Я встал и побрел по залитым дождем улицам искать своих, борясь с накатившим истерическим желанием нырнуть в воду прямо в одежде.
Удивительно, но я не был разочарован.
***
пятница, 01 ноября 2013
и сам я вам ни капельки не нужен.
и сам я вам ни капельки не нужен.
Все-таки у меня странные отношения с чтением. Точнее с процессом.
Сколько себя помню, читал запоями. Кто-то говорит, что неправильно, а я плевал. Вот и до сих пор — заглатываю по двести-триста страниц, не отрываясь, а потом отключаюсь и сплю несколько часов тяжелым сном, после которого голова чугунная и тошнит.
Нет чтобы как все нормальные люди. Вот и сегодня отложил книжку только в шесть с чем-то. А все потому, что она потрясающая.
Далее в программе — «Письма Милене».
и сам я вам ни капельки не нужен.
Четвертое августа, семь с лишним утра. Я выгуливаю собаку и оставляю спать с М., беру деньги, ключи и вываливаюсь в раскаленное лето. В такие дни даже полчаса имеют вес: только что было просто тепло, а сейчас солнце выжигает затылок.
Я не люблю жару. Я не люблю цветы; я не любил цветы. До круглосуточного киоска пятнадцать минут хотьбы. Пятнадцать минут по раскаленному асфальту, пятнадцать минут вдыхать горячий воздух. Я иду и ничего не вижу, не выношу жару. Помню, что она любит розовые розы. Впервые в жизни цветы обретают для меня какое-то значение. За 19 лет мне подарили два или три букета, родители и бабушка с дедушкой, для меня это все ничего не значит. В этот раз цветы дарю я. Ощущение необычное, но приятное. Я знаю, что она злится, что вчера я был неправ, но она, спящая сейчас в моей квартире с моей собакой, не готова к этому жесту примирения и поздравления с годовщиной.
Я толкаю дверь киоска, полутемное тесное помещение дышит холодом и тяжелым влажным запахом цветов. За прилавком молодая девушка с пережжеными волосами и массивной челюстью, так подходящей ее неосмысленному взгляду в стену.
Я знаю, что похож сейчас на припадочного или на наркомана, у меня заплетаются ноги, а в руках судорожно смята крупная купюра. Мне интересно, что она думает, когда я прошу пять самых красивых, свежих, нежно-розовых роз. В семь с лишним утра, четвертого августа две тысячи тринадцатого года на окраине города.
Она только спрашивает, завернуть ли мне розы в бумагу. Я выхожу, чувствуя, как от контраста температур покрываются гусиной кожей руки.
Первое ноября, далеко заполночь.
Я случайно натыкаюсь на фотографию М.: те самые розы на фоне гладких серых стен и нескольких черно-белых фото какого-то города. Тогда она ничего не сказала, но сфотографировала цветы, кажется даже, украдкой.
Я просто смотрю на фото и понимаю, что этот жест обретает для меня новое, личное значение. Мне хочется каждый месяц четвертого числа дарить ей цветы. Свежесрезанные, с каплями росы на лепестках, белые розы, тяжелые хризантемы, рвать полевые цветы. Все, что угодно.
Возможно, во всем этом действительно что-то есть.
четверг, 31 октября 2013
22:00
Доступ к записи ограничен
и сам я вам ни капельки не нужен.
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра