и сам я вам ни капельки не нужен.
Если представить мою жизнь как линейный график с отметками важных событий, то перед самым двадцатилетием я могу поставить еще одну, новую веху:
я ненавижу своего начальника.
Наверное, это переживает каждый (и не единожды). Наверное, мне не стоило бояться этого чувства с самого начала, но только поняв, что зубной скрежет он вызывает не у одного меня, я, наконец, произношу это вслух и успокаиваюсь, приняв очевидное.
Он из таких, знаете, неприятных людей. Из тех, кого я не могу выносить без разливающегося внутри яда; кого я ненавижу классовой ненавистью на уровне инстинктов. Несколько столетий назад я бы, не задумываясь, принял участие в любой из революций, лишь бы уничтожить таких, как он.
Слишком ухоженный, довольный жизнью, насмехающийся над моим долгождаанным новым телефоном за четынадцать тысяч — ох, ничего себе как дорого, в Америке бы покрутили пальцем у виска!— и имея в своем кармане кирпич больше, чем за тридцать тысяч.
— Ну что вы, у природы нет плохой погоды! — Ветер завывает, срывает со зданий лепнину и сбивает с ног, а в лицо летит колючая и холодная смесь дождя, снега и града.
Конечно, не бывает, когда ты ездишь на шестинулевом вложении.
— Ах, как прекрасно Е. Ш. заваривает чай!
— Ах, какой сегодня день!
— Ах, такой женщине должны говорить комплименты каждый день, Ваш муж не прав!
И все это с самой фальшивой улыбкой на свете, от которой сводит зубы у тебя и стыдно за которую тоже тебе.
Я ненавижу, как он называет меня глубоко противной мне формой имени; как он обращается ко мне подчеркнуто вежливо на Вы; как подкрадывается сзади и выясняет, что я делаю, с этой змеиной, искрящейся сделанными в частной немецкой клинике идеальными зубами улыбкой; как он берет отпуск на апрель, взглянув на график и увидев, что с 7.04 хотел записаться я;
как он объясняет мне очевидные вещи с таким видом, как будто открывает мировую тайну, как будто я идиот, как будто я ничтожнее уборщицы-нелегалки, хотя я разбираюсь во всем в десятки раз быстрее, чем способен осознать его забитый достатком и самодовольством мозг пенсионного возраста.
Выше него по должности только генеральный директор. Генеральный директор — мой родной дед.
Поэтому я иду на работу неизменно с радостью.
Доброе утро, Господин Исполнительный Директор. Я Вас ненавижу. Кофе?